Цитаты из книги "Три товарища"

Любовь зарождается в человеке, но никогда не кончается в нём.
Кино — это всегда выход из положения. Там каждый о чём-то может помечтать.
Ты и без того знаешь слишком много, чтобы быть по-настоящему счастливым.
Устоями человеческого общества являются корыстолюбие, страх и продажность. Человек зол, но он любит добро... когда его творят другие.
Всякого добра на свете хоть завались, а у большинства людей ни черта нет. Вот уже несколько тысяч лет, как все дело именно в этом.
Многое, что можно было бы сделать, мы не делаем, сами и не зная почему.
Вечными и неизменными остаются слова любви, но как пестра и разнообразна шкала ругательств!
— Нет у меня никакого горя. Голова болит.
— Это болезнь нашего века, Робби. Лучше всего было бы родиться без головы.
По-моему, человек никогда не бывает слишком молодым. Напротив, он всегда слишком стар.
Мощные голоса исполняли «Лесное молчание». Это было чертовски громкое молчание.
Я ощущал её волосы на моем плече и губами чувствовал биение пульса в её руке. И ты должна умереть? Ты не можешь умереть. Ведь ты — это счастье.
Люди становятся сентиментальными скорее от огорчений, нежели от любви.
Деньги, правда, не приносят счастья, но действуют чрезвычайно успокаивающе.
До чего же страшно любить женщину и быть бедным.
Надо всё уравновешивать — вот в чём весь секрет жизни.
Слишком много крови было пролито на этой земле, чтобы можно было сохранить веру в небесного отца!
Творческое начало всегда прячется под неказистой оболочкой.
Разве хоть кто-нибудь может знать, не покажется ли ему со временем счастливым тот, кого он сегодня жалеет.
Сегодня главное: уметь забывать!
В наш деловой век нужно уметь быть романтиком.
Эрих Мария Ремарк, "Три товарища"

Наивность — не недостаток, а напротив, признак одарённости.
Как узнают настоящего джентльмена, знаешь? Он ведёт себя прилично, когда налижется.
— Вы не танцуете? Позвольте, но что же вы делаете, когда идете куда-нибудь с дамой?
— Устраиваю танец напитков в глотке. Получается неплохо.
Самое худшее, когда нужно ждать и не можешь ничего сделать. От этого можно сойти с ума.
Для оскорблённого чувства правда почти всегда груба и невыносима.
Может быть, мы так привыкли без конца вкалывать, что даже от какой-то капельки свободы нам и то становится не по себе.
Врач всегда должен надеяться — такая уж у него профессия.
Высказаться – значит облегчить душу.
Вечер был прекрасен и тих. Борозды свежевспаханных полей казались фиолетовыми, а их мерцающие края были золотисто-коричневыми. Словно огромные фламинго, проплывали облака в яблочно-зеленом небе, окружая узкий серп молодого месяца. Куст орешника скрывал в своих объятиях сумерки и безмолвную мечту.
Я, между прочим, ссорился с каждой. Когда нет ссор, значит, всё скоро кончится.
Мы слишком много знаем и слишком мало умеем... потому что знаем слишком много.
А если вечно думать только о грустных вещах, то никто на свете не будет иметь права смеяться...
Я не мог больше оставаться в доме и вышел. Стало туманно. Вдали шумело море. С деревьев падали капли. Я осмотрелся. Я уже не был один. Теперь где-то там на юге, за горизонтом, ревел мотор. За туманом по бледно-серым дорогам летела помощь, фары разбрызгивали яркий свет, свистели покрышки, и две руки сжимали рулевое колесо, два глаза холодным уверенным взглядом сверлили темноту: глаза моего друга...
Ничего нельзя знать наперёд. Смертельно больной человек может пережить здорового. Жизнь – очень странная штука.
Мне хотелось сказать ей что-нибудь, но я не мог... И даже если нужные слова приходят, то стыдишься их произнести. Все эти слова принадлежат прошлым столетиям. Наше время не нашло ещё слов для выражения своих чувств. Оно умеет быть только развязным, всё остальное — искусственно.
Не следует затевать ссоры с женщиной, в которой пробудились материнские чувства. На её стороне вся мораль мира.
Она улыбнулась, и мне показалось, что весь мир стал светлее.
– Выпьем, ребята! За то, что мы живём! За то, что мы дышим! Ведь мы так сильно чувствуем жизнь! Даже не знаем, что нам с ней делать!
Когда внезапно оказываешься без денег, друзья скачут прочь, как блохи от мертвой собаки.
Люди ещё больший яд, чем алкоголь или табак.
Эрих Мария Ремарк, "Три товарища"

— А ведь, собственно говоря, стыдно ходить по земле и почти ничего не знать о ней. Даже нескольких названий цветов.
— Не расстраивайся — гораздо более позорно, что мы вообще не знаем, зачем околачиваемся на земле. И тут несколько лишних названий ничего не изменят.
Насчёт лени ещё далеко не всё ясно. Она — начало всякого счастья и конец всяческой философии.
Как это странно: люди находят подлинно свежие и образные выражения только когда ругаются.
Если не смеяться над двадцатым веком, то надо застрелиться. Но долго смеяться над ним нельзя. Скорее взвоешь от горя.
Всё-таки странно, почему принято ставить памятники всевозможным людям? А почему бы не поставить памятник луне или дереву в цвету?..
Я не хочу никаких детей и никакой жены, кроме тебя. Ты мой ребенок и моя жена.
Наше прошлое научило нас не заглядывать далеко вперед.
Ведь нет ничего прочного — даже воспоминаний.
В моей жизни так много переменилось, что мне казалось, будто везде всё должно стать иным.
Живём, питаясь иллюзиями из прошлого, а долги делаем в счёт будущего.
Время от времени вдруг накатывалось прошлое и впивалось в меня мёртвыми глазами. Но для таких случаев существовала водка.
Ошибочно предполагать, будто все люди обладают одинаковой способностью чувствовать.
— Хотите яблоко? Яблоки продлевают жизнь!
— Нет, спасибо.
— А сигару?
— Они тоже продлевают жизнь?
— Нет, они укорачивают её. Потом это уравновешивается яблоками.
Дальше полуправд нам идти не дано. На то мы и люди. Зная одни только полуправды, мы и то творим немало глупостей. А уж если бы знали всю правду целиком, то вообще не могли бы жить.
И в этой тишине каждое слово приобретало настолько большой вес, что разговаривать непринуждённо стало невозможно.
Героизм, мой мальчик, нужен для тяжелых времен. Но мы живем в эпоху отчаяния. Тут приличествует только чувство юмора.
Я, например, очень люблю, когда в воскресенье идёт дождь. Как-то больше чувствуешь уют.
Обладание само по себе уже утрата. Никогда ничего нельзя удержать, никогда!
Бешенство надо разгонять весельем, а не злобой.
Он заранее скорбел о своих деньгах, — а эта скорбь самая подлинная из всех.
Эрих Мария Ремарк, "Три товарища"